Поребрик vs бордюр: в чем заключается принципиальная разница между Москвой и Петербургом

Петербург и Москва по привычке считаются конкурирующими за звание главного города России столицами, хотя противостояние сошло на нет довольно давно: между Московским и Ленинградским вокзалами со скоростью света курсирует Сапсан, петербуржцы переезжают в Москву на заработки, москвичи радостно ездят в Петербург гулять и за спокойной жизнью, а по мере увеличения охвата Facebook все передружились, и вообще перестало быть понятно, пили ли вы в баре «Хроники» «Боярского» на брудершафт с самым остроумным комментатором твоих постов или никогда с ним не виделись, потому что он живет где-то в Мытищах.

Однако остатки дискурса «Поребрик vs бордюр» продолжают иметь место по крайней мере в народных легендах: нет-нет да и приходится пояснять, что такое «бодлон» (по-московски — «водолазка»), слышать довольное гыгыканье над словосочетанием «палка колбасы» (в противовес московскому батону колбасы) и спорить на тему наличия дырок в пышках (пышки — только с дырками и никаких пончиков!).

Сотрудницы легендарной пышечной на Конюшенной улице не дадут соврать.

В общем, хоть противостояния и нет, разница между двумя городами и их жителями существует, и дело не только в высоте домов и ширине улиц.

Разница эта, скорее, дискурсивная. Понять ее суть можно по одной простой, но иллюстративной традиции: в Петербурге по эскалаторам бегают ТОЛЬКО ВНИЗ, а в Москве еще и вверх. Нередко, как понаедешь в столицу с визитом, зазеваешься, встанешь на левую сторону идущего вверх эскалатора — и вот ты уже вызвала гнев и недоумение немедленно скопившейся сзади толпы москвичей. Почему так? Потому что жизнь в Петербурге гораздо медленнее, местные жители никуда не спешат, и сознание у них работает совершенно по-другому. Единственная петербургская станция метро, где бегущие вверх по эскалатору люди никого не удивляют, — это «Площадь Ленина», она же «Финляндский вокзал»: всегда и везде опаздывающие горожане в последнюю минуту несутся на электрички, развозящие их по различным пунктам любимой курортной зоны или дачам.

По этой же причине петербуржцев, в отличие от москвичей, трудно организовать, собрать и мотивировать. В то время как в Москве люди с удовольствием ходят на лекции, публичные мероприятия, домашние кинопоказы и так далее, главный девиз петербуржцев «Давай завтра» работает здесь следующим образом: нажимаешь «Принять участие во встрече», чтобы обязательно пойти, но в последний момент решаешь, что лучше в следующий раз. Так делают все. Результат — пустых стульев всегда больше, чем людей. Но и самих культурных событий в Москве происходит несоизмеримо больше, и характер горожан тут ни при чем.

Петербуржцы полны ощущения собственной близости к Европе: до недавних пор поездка в Хельсинки на выходные была доступнее визита в Москву. Поэтому одеваются петербуржцы сложно, многослойно и с большой претензией: насмотрелись в Стокгольме. Москвичи одеваются проще, но дороже, а вот количество чрезвычайно ухоженных мужчин с бородами и татуировками в обеих столицах примерно сравнялось.

В обоих городах любят ночную жизнь, но и она в зависимости от того, Москва ли это или Петербург, выглядит совершенно по-разному: Петербург славится бар-хоппингом (перемещением между большим количеством баров в течение одной ночи), а в Москве, хоть и пытались в этом году организовать нечто подобное, эксперимент не то чтобы удался. Тому есть несколько причин. В Московских барах дорогой алкоголь, поэтому переходить из одного в другой не особенно выгодно. Кроме того, в Москве между клубами ездят на такси, а петербуржские бары существуют скоплениями, этакими островками, расположенными на ближайшем расстоянии друг от друга: всем известная сеть старейших баров на Думской, переходящие один в другой бары на Рубинштейна и так далее; если где-то открылся один модный бар, то можно быть уверенными, что рядом с ним как грибы в ближайшее время вырастут еще несколько. Сейчас это происходит с пятачком, обрисованным улицами Белинского и Некрасова с захватом Литейного проспекта и улицы Восстания. Передвигаться между ними можно пешком, и твердое знание, что ты всегда дойдешь до следующего, даже если в предыдущих пятнадцати барах очень активно прикладывалась к шотам, — дорогого стоит. В Москве много и с удовольствием танцуют, а в Петербурге — разговаривают. Поэтому в столице большое количество клубов и переезжающих вечеринок с хорошей танцевальных музыкой, а в Петербурге (за некоторыми исключениями) играют негромкую музыку из своего плейлиста Вконтакте знакомые хозяев бара и различные светские персонажи.

Петербуржцы любят думать. Иногда даже слишком много. Многие думы неизбежно приводят петербуржцев к мысли, что все — тлен. Пока петербуржцы думают, москвичи действуют. К петербуржцам на кривой козе не подъедешь: они ко всему относятся с сарказмом и ни о чем не говорят без иронии. Даже о серьезном — в большей степени о серьезном. Москвичи, конечно, тоже иронизируют, но нет в московском социуме этакого социального постмодернизма, который пронизывает все петербуржское общество и общение. Поэтому петербуржцы больше пьют. Поэтому, и еще, наверное, потому, что в Москве, опять же, очень дорогие коктейли. «Я напился» или «У меня похмелье» в Петербурге может служить оправданием для чего угодно, даже для пропуска похорон собственной бабушки.

В Москве много парков, где горожане предаются активному отдыху; петербуржцы в основном лежат — наслаждаются солнцем, которое редко видят. Москвичи более активны и в политическом плане: события последних лет отчетливо это проиллюстрировали. Зато в Петербурге пахнущие сиренью белые ночи и свое, пусть и холодное, море. А вообще — хватит сравнивать. Надо пробовать все. Везде хорошо и, главное, все доступно, пока светит солнце и ездит Сапсан.