Петербург: девушки, любовь и бла бла бла.

По вечерам на улице Рубинштейна гуляют уверенные в себе, но при этом катастрофически хрупкие девушки. Неуклюжее сочетание. И дико красивое. Я смотрю на них и думаю вот о чем. Любовь как типичный питерский туман накрыла этот город. Нет, серьёзно, даже глазные зрачки Медного всадника имеют форму сердечек.

Я уже немало писал о питерских женщинах и, боюсь, эта тема до боли избита. Мы привыкли рассуждать о местных "богинях" как о каких-то особенных созданиях, которые, конечно же, совсем не похожи на девушек из других городов. Но в том-то и штука, что ленинградками не рождаются.

В кругу моих знакомых не так уж и много коренных представительниц города на Неве. При этом, есть в них что-то неосязаемое питерское - что-то такое, что изящно и беспечно разбивает сердца. Петербург даже среднестатистическую девушку из Уфы через пару месяцев превращает в Настасью Филипповну.

Я по привычке продолжаю называть петербуржцев ленинградцами. Один из моих коллег рассказал такую историю. В пер­вом из­да­ни­и словаря Ожегова отсутствовали обозначения жителей городов. И лишь "ленинградцам" посчастливилось присутствовать в этой книжке, дабы отделять друг от друга сло­ва "ле­нивый" и "ле­нинец". В этом, как мне кажется, имеется тайный смысл - питерские женщины как раз и балансируют между изящной леностью и неуемной энергией среднестатистического "ленинца". Ты влюбляешься в томную красавицу, читающую Ремарка с чашкой уже холодного чая за столиком у окна. А вечером она превращается в пьяного неврастеника, прыгающего из бара в бар, будто жить ей осталось совсем ничего.

Кстати, очень многие считают, что девушки в Петербурге - легкомысленные и пустые. Даже если и так, а что трагичного в том, что девушка пустая? Во-первых, пустота это легкость. Во-вторых, пустота это, по крайней мере, не полнота. И, наконец, в-третьих, это же безумно офигительно заполнять чьи-то пустоты - поехать в IKEA, накупить разной ерунды. Пуфики, картонные коробки, подушки опять же. Мы же любим снимать пустые квартиры. Тогда для чего мы ищем девушек, заполненных старым хламом и никчемными книгами на пыльных румынских полках?

Девушки в Петербурге - непредсказуемы как питерская погода. Забыли дома зонт? Значит, пойдёт дождь. Вышли с зонтом? Будет жара. Местные женщины - это ливень и пекло одновременно. И тут уже даже размер зонта не имеет значения.

В восемнадцатом ве­ке на тер­ри­тории сов­ре­мен­но­го Петербурга оби­тали мед­ве­ди. Ну а немного позже и слоны - их подарил городу персидский султан, и Суворовский проспект до 1900 года назывался Слоновой улицей. На медведей и слонов я и сейчас время от времени натыкаюсь в вагонах метро и шоппинг-центре "Галерея". Это к тому, что девушки в нашем городе меняются, хорошеют и, если хотите, самосовершенствуются, а мы, мужчины, как были косолапыми дикарями, так ими и остались. И наверное именно поэтому мы притягиваем их, а они - нас.

Петербургская любовь - это, если задуматься, история про красавицу и чудовище. С одной только разницей - у девушек всегда туз в рукаве. Особенно, когда они играют голыми.

Вряд ли где ещё признания в любви бывают такими как в Петербурге: искренними, спонтанными и совершенно не исходящими из каких-либо логических заключений. Понятно, что тут конечно я немного превираю, но, если задуматься, в целом так оно и есть. Здесь страшно хочется совершать безумные поступки. Так, как их совершали, например, Пушкин и Гоголь, Бродский и Довлатов, в конце концов, Майк Науменко и Цой. Прыгнуть голышом в Фонтанку в конце ноября, украсть серебряный канделябр в Эрмитаже, нацарапать "Я люблю тебя, Оксана" на стене Исаакиевского собора или придумать что-то более оригинальное и дикое. Что-то, что, наконец, растопит её ледяное сердце.

Хотим мы этого или нет, но безрассудство - вечный двигатель петербургской любви. Вызвать такси или вызвать на дуэль - вот в чем вопрос.

Как-то в "Фиделе" подслушал такой разговор: "Девушки не смотрят порно. У них есть свои сиськи". Эта "тинейджерская" мудрость сразила меня наповал. Только представьте, мы тут рассуждаем о вечных материях, метаемся в поисках смыслов, а получается, что мир банально делится на тех, кто смотрит/не смотрит порно - и больше ничего. По сути, любовь - это когда не смотришь порно. Потому как у тебя есть СВОИ "сиськи".

Кстати, о порно. Как известно, в Санкт-Пе­тер­бурге - са­мый глу­бокий в мире мет­ро­поли­тен. Сред­няя глу­бина сос­тавля­ет 70–80 мет­ров. Также здесь обитает некий Сергей Прянишников - «пионер отечественной порнографии». Известен тем, что снимал "взрослые" видео-ролики на фоне Эрмитажа, на набережной Невы, Невском проспекте и в станциях метро. Отсюда - вывод: в Питере снимали самое глубокое в мире порно.

Любовь в Петербурге ощущается на кончиках пальцев и даже в банальных алко-беседах. В "Брюгге" два типа болтают за пивом.

- Короче, Аня Бокова живет в соседнем доме.

- Прикольно.

И вот я сижу, слушаю их и думаю - как много узнаешь о совершенно незнакомом человеке. По-крайней мере, о том, что это дико прикольно, когда Аня Бокова живет с тобой рядом.

И ещё. Знаменитый питерский "Цирк в Автово" находится буквально в семидесяти метрах от кладбища. Только дорогу перейти. Так вот, в вопросах женщин и любви я - как этот треклятый цирк: одной ногой в детстве, другой - в могиле.

Другие материалы Руслана Бекурова.

Фото: vk.com/beatnikspb; vk.com/izdaniya; loftprojectetagi.ru