Красные колеса.

Эти городишки все похожи один на другой. Маленькие с богатой историей, прилепившиеся к дорогам, сначала к проезжим, позже к железным.
Они стоят. стоят у дороги. мимо все движется, а они стоят. Они застряли во времени.

Он вышел всего на минутку, купить бутылку сельтерской. Пока продавщица в буфете отсчитывала мелочь сдачи, одновременно громко обсуждая последние новости с постовым, стоящим тут же в зале, паровоз издал короткий гудок и тронулся.
Он вышел на улицу, под вокзальный козырек. Снаружи моросило.
Молодую женщину он заметил сразу. Она шла под дождем, без зонтика, ела мороженое, которое вместе с каплями дождя стекало и на открытую декольте грудь. Но женщина этого не замечала. Она была в себе, где-то глубоко. Мороженое капало на нее. Она вздрагивала от прикосновения холодных капель, не понимая что это было- дождь или слезы. А мелодия звучала где-то внутри. Колкая и в то же время обволакивающая, как его поцелуи. Чьи? Когда?
-Вы же простудитесь, давайте я Вам зонтик предложу?
Женщина остановилась. Не сразу подняла глаза. За эту неловкую паузу он успел рассмотреть ее получше.
Она ненавидела мороженое. А особенно вафельные трубочки. Именно поэтому она купила ее себе. Надавить на себя, может быть даже унизить. Нельзя же вот так тут всю жизнь безвылазно, без будущего. Знакомиться на улице она тоже не любила, да и не умела. А, вообще-то, тут и не с кем было знакомиться. А тут, на тебе... И она решилась давить до конца.
-Спасибо, зонтики мне всегда мешают. вот я их и не беру с собой, да и промокла уже вся.
-Ну, хоть проводить позволите?
-Провожайте, как-то неуверенно ответила она,-да, мне тут близко. Два шага.
И пошла чуть быстрее.
Они повернули в сторону от вокзала и по узкой улочке все прямо. Она шла быстро. Он спотыкался о торчащие камни, попадал в лужи. Улица была освещена плохо, да и ровностью не отличалась. Вдруг она остановилась у двух-этажного дома. -Ну, вот и пришли,- то ли отрезая, то ли приглашая сказала она. Он открыл перед ней дверь.
Сверху тяжело спускался кто-то. Она схватила его за руку и потянула под лестницу.
-Тише, молчите, не хочу...
Деревянная лестница. Скрип ступеней. На первом этаже под пролетом стоят коляски. В коляске спит кошка. Ей не мешают не целующаяся рядом с ней пара, не скрип ступеней. Пара же при скрипе замирает. И только слышно частое дыхание. А еще доносится писк мыши из-под пола. Она страшно боится мышей, но сейчас скрип пугает ее еще больше. И не потому что их увидят. Она уже взрослая и не обращает внимания на мнение соседей. Да, впрочем, оно всегда было ей безразлично. А скрип пугает своей паузой- будет ли продолжение? И какое? А оно должно быть. Она так хочет его...продолжения. И его она тоже хочет.
-Пойдем отсюда, все-таки я очень боюсь мышей, больше, чем соседей,- и она потянула его за руку.
В ее комнате было мало мебели, чисто, тепло. Но ощущения уюта не было. Сквозила прохлада одиночества. За окном по листьям шелестел дождь. Он вглядывался в него, пытаясь что-либо рассмотреть, как вдруг почувствовал прикосновение сзади.
Она стояла в еще мокром платьице, протягивала к нему руку. Глаза были закрыты. Он взял ее руку. Пальцы подрагивали как листья под каплями за окном. И сделал шаг к ней.
Податливость и жадность. Мягкость и стремление. Молния и штиль. Менялось все. Одно за другим и вперемешку.
А потом все утихло, прекратилось. И дождь за окном и ливень эмоций.
Она не смотрела, опустила глаза. Да и он избегал прямых взглядов. Просто никто не знал что следует делать дальше.
И, вдруг, она засмеялась. Сначала тихо так. серебристо, а потом и громче никого не таясь. Он удивленно посмотрел на нее.
-Нет-нет, все в порядке, ты здесь не при чем. Просто я вспомнила, что очень любила "Алые паруса", зачитывалась и всюду книжку с собой носила. И меня стали дразнить Ассоль. И говорили еще, что я Ассоль без моря и что вместо корабля будет у меня принц на паровозе с красными колесами. А тот паровоз, ведь, с красными был.
-А ты откуда знаешь?,-удивился он.
-Да, я же здесь выросла, работаю, я все поезда знаю. Их не так и много. Глушь у нас. Мало кто останавливается, чаще все мимо. Вот и твой поезд мало стоял. Ты иди, скоро поезд будет. Иди, я не буду тебя провожать, ладно? И уже более твердо и решительно:-Иди же...
Он ушел. По запаху угля нашел он вокзал. Да и заблудиться было трудно. Весь городок можно было уместить на ладони. На вокзале он опять купил сельтерскую, билет и сел в поезд. За окном все так же моросило. И все произошедшее казалось нереальным, туманным, неосязаемым. Стук колес убаюкивал.
Красные большие колеса неслись прямо на него. Громкий звук свистка. И он проснулся. На столике стояла сельтерская, он открыл и начал жадно пить. Как-будто долго шел по пустыне без воды и наконец добрался до оазиса.
И вдруг он понял, нет не так, он точно знал, что завершит все дела в городе и вернется. Ведь учительствовать можно и там. И билет возьмет сразу, как в город приедет, и непременно, чтоб паровоз был с красными колесами.

Я ехал на поезде. Мимо пролетали домишки, деревья, полустанки. Поезд чуть сбросил ход и мы проехали мимо станции. Обычный типовой вокзал, стоящий там уже не один десяток лет, а рядом на ржавых рельсах, заросших травой, паровоз с большими красными колесами. У него стояли две пары- совсем старенькие и молодые. Бабушка с дедушкой что-то показывали молодым. Все смеялись.

В таких местах ничего не меняется столетиями. Все современное пролетает мимо, как сапсан. Но это уже совсем другая история.